Ух, какие вороны, какие вороны В январе надзирают мои небосклоны - Толстобрюхие, грузные аэростаты Как во время блокады, во время блокады! Вот с высот налетают, хвостатые бомбы, Вот по мусорным бакам орудуют, зомби; Вот в пара́х самогонных морозного рая - Мутноглазые фраеры - песни горланят! И куда ни укроюсь, куда ни шагаю - Всё на вышках охранных сидят, вертухаи, По периметрам дней, расколючив пунктиры… На заборах, на ветках - везде конвоиры! Вот такие вороны - орланы-вороны! - Разделили мне землю и небо - на зоны; Коль не выклюют глаз, коль ушей не оглушат, Так сшибут, подомнут под тяжёлые туши.
Но ведь я уже про́жил все смерти и страхи, Все осадные зимы, режимы, ГУЛАГи, Все заразные зоны, все лютые сроки… Но ведь я уже ожил - в заветные строки! Что взошли из зерна над костьми Чекмарёва, Из свинца, залетевшего в грудь Гумилёва, Из разбитых, беззубых васильевских дёсен, Из кровавого пуха корниловских вёсен. Только я уже тёрся колымским загаром По шаламовским психиатрическим нарам, И у мусорных баков в кутиловских скверах Я уже побродяжничал - не в полумерах! Потому я не вправе на мир обозлиться - Мир, в котором жестоки, конечно, не птицы, И в котором, по счастью, не только вороны Населяют святые мои небосклоны!
