В гуще событий, под сводом законов, В лёгкой тени от любовных утех. В обществе дутых князей и баронов, Слышится лживый, заманчивый смех.
Бьётся посуда, выходит на счастье. Льётся вино, значит это к добру. Ржавым гвоздём распяли распятие, Дышат с трудом в поминальном дыму.
К миру "великих" сильно сопричастье, Взглядами в душах протёрли дыру. Пляшет за окнами бурей, ненастье, Когтем корявым скребёт по стеклу.
Давит, тревожит и нервы мотает, Пряжей упругой на чёрствый кулак. Кто-то по прошлому плачет-рыдает, Кто-то по жизни ползёт, как слизняк.
Кто-то свалился и тут же поднялся. Кто-то упал и не встанет никак. Хрюкал, визжал и кривляясь, кусался Умный на вид, на поверку - дурак.
В чаще событий, под сенью запретов, В глупых устоях, в архивной пыли. В жиже зловонной претензий, укоров К чистому морю плывут Корабли.
Золото крепко обвило запястье, Камни во лбу и на шее колье. Благо во зло, и с похмелья причастие, Жизнь, как в фойе, и "святых" - житие. * С утра к одру идём мы по ковру, Наёмных плакальщиц густая вереница. Ему легко теперь, лежит себе в гробу, В руках журавль, не драная синица. * Корчится жук на стальном острие. Бабочка бьётся на бархатной глади. Толстый портье, разбитной шансонье. В баре, за стойкой, улова ждут бляди.
Музыка тихо - ручьём замутнённым, Дым коромыслом и пьяный галдёж. Кто-то во чреве, ещё не рождённым. Кто-то готовит Крюки, Tire-tete и Нож.
