* * * В избе холодной и сырой, На пол дощатый Присел пацан едва живой – Худой, прыщавый. А холод ледяным вьюном – Под пиджачишко, Скулила вьюга за окном, Скулил мальчишка. Из замусоленных штанов Достал он корку. В избе есть печка – нету дров, В углу – иконка. К ней подошёл он и поник, И словно замер (Вдруг показалось: этот лик Теплел глазами). Её негнущейся рукой Взял осторожно – Ведь не какой-то там святой, А Матерь Божья. «Сожгу. Пусть будет уголёк, Но смерть подвину». …И лёг он с нею в уголок, И спички вынул. «Пусть даже кара Божья есть, Ничуть не страшно. Она – на небе, ну а здесь – Лик, деревяшка…» Уже он спичку к ней поднёс, Но… всхлипнул тонко. И хоть сжигал его мороз, Не сжёг иконку. Её, почти что в смертном сне Поставил с краю – Шепнул: «Ой, мамка, тяжко мне! Я… замерзаю…» На лик божественный опять Взглянул со стоном – Почудилось: родная мать Глядит с иконы.
…Сияя светом серебра, С теплом, без гари, Тот лик светился до утра И… выжил парень.
